Задушенные в объятиях

В сентябре прошлого года молодая жительница Ижевска уехала в Турцию на заработки. С сыновьями одного года и четырех лет остался отец. В течение четырех месяцев отец издевался над малышами: кормил раз в несколько дней, не менял им белье и постоянно оставлял одних в квартире. У младшего ребенка за время пребывания с отцом началось обезвоживание, образовались пролежни. А у старшего ребенка кроме истощения — дерматит и чесотка. Если бы соседи не обратились в милицию, дети бы погибли. Во время следствия родителей лишили родительских прав, а отца приговорили к исправительным работам в течение года с удержанием 15 процентов заработка в доход государства.
Год исправительных работ за издевательства над двумя малолетними детьми? За годы существования советской власти в нашей экспериментальной стране были созданы десятки мифов. В переводе с древнегреческого слово это означает, во-первых, повествование о богах и обожествленных героях и, во-вторых, вымысел, пустые выдумки.
Из множества вымыслов об обожествленных героях выделим главные.

МИФ 1-й о ребенке, который является частной собственностью взрослых
Как известно, советская власть частную собственность не только отменила, но и прокляла. Под своими знаменами новое государство оставило лишь одну ее разновидность: владение ребенком. И во всех законах, во всех правоустанавливающих документах черным по белому было написано: за ребенка отвечает взрослый. И слово “отвечает” следовало понимать буквально: если вопрос — пусть даже жизненно важный — задавался ребенку, отвечать на него имел право только взрослый. Находясь во власти революционной романтики, строители государства позабыли предусмотреть один пустяк: а как быть, если взрослый не хочет или не может отвечать за ребенка?
Считалось, что такого быть не может, это вам не царский режим. Но уж если ребенок нежданно-негаданно стал сиротой, само собой разумеется...


МИФ 2-й если не государство, то кто же?
...само собой разумеется, ребенка должно взять под крыло государство. В России девятнадцатого века о детских домах знать не знали. Если ребенок становился сиротой, его, как правило, брали к себе родственники. Плохо ли, хорошо ли, но ребенок жил в семье. И все вокруг знали, что семья воспитывает сироту. Невесте полагалось приданое, жениху — деньги на обзаведение. Воспитание сироты всегда считалось богоугодным делом. Были и государственные учреждения, где воспитывались дети из обедневших дворянских родов или дети военных. Русская классическая литература богата историями таких детей. Генетическая память жителей государства российского из поколения в поколение передавала: помоги сироте.
После 1917 года сирот — а их в одночасье оказалось несметное множество — стали помещать в коммуны и детские дома. И как-то само собой вдруг установилось, что детям, оставшимся без попечения взрослых, место в государственном учреждении. Государство поубивало всех его близких и дальних родных, кому же и кормить сирот? К тому же предполагалось, что дитя, вскормленное из рук членов партии, будет ей до гроба благодарно, то есть работа велась на перспективу.
У детей никогда не спрашивали, где они хотели бы жить. Советская власть сама за них ответила: ясное дело, в детском доме. То есть родителем становилось государство. А ведь государство — это всего-навсего способ существования людей, которые таким образом хотели обезопасить себя от внутренних и внешних напастей. Царь может быть добрым или злым, президент может быть правым или левым, а государство — оно не может рассказать на ночь сказку, не может подуть на ушибленную коленку, погладить по голове, не может поцеловать. Парниковый помидор красивый, но у него нет ни вкуса, ни запаха. Он вырос без солнца, а солнце не заменишь ничем. Потому-то история двадцатого века помнит всего несколько имен людей, работавших в детских домах. Из наших это Макаренко, который никогда не говорил своим воспитанникам, что он их любит, он их просто любил, и они это точно знали. Из известных всему миру — только Януш Корчак. Он тоже нечасто произносил это солнечное слово, но он не только жил жизнью своих воспитанников, но и умер их смертью в газовой камере, хотя мог поступить по-другому.
А обычный отечественный детский дом — это казенное учреждение, сотрудники которого, работая с сотней тяжело травмированных детей, получают копейки. Как правило, они приходят туда не потому, что хотят посвятить себя детям, просто больше они нигде не смогли устроиться. Продукты, одежду, мебель, спонсорскую помощь крали, крадут и будут красть. И это даже не школа, где, в случае чего, родители найдут кому пожаловаться. Здесь с ребенком можно сделать что угодно. По существу воспитанник детского дома от рождения до окончания школы находится во власти людей, которым никто никогда не объяснял, как нужно обращаться с маленькими людьми, которые постоянно думают о том, что...
О чем думают детдомовцы? О том, как найти маму. Любую. Пьющую, гулящую — матерям эти дети готовы простить все, потому что эта, пусть и дурно пахнущая страхолюдина, возвращает их в мир настоящих людей, у которых есть родители и свой дом.
Чуть меньше столетия длится этот сверхъестественно жестокий эксперимент, а детских домов почему-то не становится меньше. И почему-то их число постоянно растет.
Государство не интересует результат, иначе давно обратили бы внимание на странную закономерность: выпускники детских домов практически не в состоянии создать полноценные семьи, их дети, как правило, тоже попадают в детские дома, и тюрьмы родины тоже в основном пополняются за счет тех же выпускников.
В России детей, оставшихся без попечения родителей, около 800 тысяч. Но это дети, находящиеся на государственном учете, а беспризорных никто сосчитать не может. Считается, что “детей улицы” в стране приблизительно 600 тысяч, но назывались и другие цифры: 2 миллиона и 4 миллиона. Значит, даже по самым скромным подсчетам, в России полтора миллиона брошенных детей. Это население маленькой страны.
Налицо стопроцентный брак системы.


МИФ 3-й государство вкладывает в эту “маленькую страну” огромные деньги
Не вкладывает, а выбрасывает. Вкладывать — это осмысленное действие, а когда затраты все увеличиваются, а смысл этих затрат все уменьшается, это уже что-то другое. Хорошо, если просто глупость.
Посмотрим, сколько эта глупость стоит.
Содержание одного ребенка в детском доме обходится в год приблизительно в две тысячи долларов. Выходит, на всех детдомовцев страны государство расходует более трех миллиардов долларов в год. Если называть вещи своими именами, то эта огромная сумма вкладывается в воспроизводство брошенных родителями детей.


МИФ 4-й россияне хотят усыновлять детей, но им не дают
Весь цивилизованный мир детей, оставшихся без попечения родителей, устраивает в семьи. В так называемых детских учреждениях брошенные дети находятся ровно столько времени, сколько нужно, чтобы подыскать им новую семью, то есть не более нескольких месяцев. И не важно, усыновляют ребенка или берут под опеку, — важно, что жить он будет дома.
Детские дома есть только в России.
Ежегодно в стране выявляется свыше 100 тысяч детей, в силу разных обстоятельств оставшихся без попечения родителей. Усыновляют лишь 5% детей.
Почему так мало?
А очень просто. У нас своего-то единственного ребенка на ноги поставить — считай, подвиг. А цивилизованные европейцы, не говоря уж об американцах, таких трудностей не знают. У них нет таких проблем ни с жильем, ни с хлебом насущным. Кроме того, у нас существует тайна усыновления, а у них это считается высшей гражданской доблестью, усыновителей очень чтят, и все стараются им помочь. Российские усыновители всю жизнь боятся, чтобы их тайна не вышла наружу, кто может — меняет место жительства, женщины имитируют беременность, и даже в Уголовном кодексе есть статья: за разглашение тайны усыновления можно попасть за решетку. Из очень естественного человеческого действия, помощи брошенному ребенку, мы организовали мероприятие с уголовной атрибутикой. То есть мало того, что мы не очень богатые, мы еще и очень странные.


МИФ 5-й иностранные усыновители российских детей убивают, а мы за них готовы отдать жизнь
В начале девяностых годов наша страна впервые начала отдавать российских детей на усыновление за границу. Вначале дело шло ни шатко ни валко, потому что процедура не была регламентирована, но к 1996 году количество детей, отданных на усыновление за границу, удвоилось, и впервые количество российских и иностранных усыновлений стало сопоставимо.
А к 2000 году оказалось: число иностранных усыновлений неуклонно растет, а число российских — неуклонно снижается; в 2002 году россияне усыновили 7175 детей, а иностранные граждане — 6926 (для сравнения: в 1997 году “мы” усыновили 8561 ребенка, а “они” — 5739 детей).
Кто хоть раз бывал в детском доме, тот знает: каждого гостя дети воспринимают как возможного родителя. Они стараются произвести хорошее впечатление и готовы на многое, лишь бы понравиться будущим мамам и папам. И им совершенно все равно, на каком языке они говорят.
Между тем профессиональные патриоты стали выражать недовольство тем, что наших детей увозят за границу. И никого особо не интересует тот факт, что прежде, чем иностранцы получают возможность познакомиться с информацией из банка данных о детях, подлежащих усыновлению, эта информация несколько месяцев является достоянием россиян. Патриоты волнуются не о том, что иностранцам детей дали, а нашим не хватило, — нет, речь о другом: они борются за то, чтобы россияне оставались в России. Им кажется, что эта теорема не требует доказательств. Нельзя вывозить за границу черную икру, белые грибы и детей. Тем более что, как недавно выяснилось, за все время международного усыновления шесть детей были убиты приемными родителями-иностранцами.
Убийцами оказались американские усыновители. Информация о преступлениях появилась на первых полосах центральных газет США, об этом говорили на радио и по телевидению. Америка не простила этих людей: двадцать—тридцать лет лишения свободы — такие сроки россиянам и не снились.
Получается, что иностранцы злые, а мы добрые. Но доброта наша — умом ее, как ни бейся, не понять. Поскольку заключается она в том, что информация об издевательствах над детьми никого не интересует. У нас просто не существует системы, которая держит в поле зрения всех детей со дня их появления на свет. Мы не знаем или не хотим знать, что жестокое обращение с детьми давным-давно превратилось в национальную проблему. Но проблема эта “тихая”, потому что государство на нее не реагирует. Только журналисты там появляются, ибо где еще можно сделать такие берущие за душу репортажи или фотографии, как не на детских похоронах?
Но это всё. Государство скорбит молча.

— Несколько дней назад в городскую больницу Усолья-Сибирского из поселка Тайтурка Иркутской области какая-то женщина привезла двухлетнюю девочку, на которую, по словам этой женщины, была вылита горячая каша. Не сообщив ни имени, ни адреса ребенка, женщина скрылась. У ребенка инфицированный ожог головы, шеи и спины, ей придется пересаживать кожу. Врачи передали телефонограмму в милицию, но родственников девочки пока найти не удалось.
— 10 мая в одной из квартир якутского города Среднеколымска обнаружили обезображенное тело ученика 7-го класса. Ребенка забила насмерть собственная мать.
— 26 марта в душевом помещении московской типографии ОАО “Новости” был обнаружен труп новорожденного мальчика. Басманная межрайонная прокуратура возбудила дело в отношении его 26-летней матери, переплетчицы, которая родила ребенка в душевом помещении, после чего ударила его по темени, труп завернула в ткань и упаковала в пакет. Избавиться от трупа она не успела потому, что ей стало плохо и ее доставили в больницу.
— Некто Илюкина, жительница города Переволоцка Оренбургской области, заказала убийство своего 12-летнего сына, который, по ее словам, плохо себя вел и воровал из дому деньги. За 1000 рублей несовершеннолетний квартирант Илюкиной задушил подростка.
— В Омске пьяная женщина зарезала годовалого ребенка своей подруги, потому что девочка мешала ей спать. Как выяснилось, мать убитой девочки пришла с ней в гости к своим приятелям. Встречу отметили застольем. Когда спиртное закончилось, мать ушла продолжать веселье к другим знакомым, а ребенка оставила в квартире мертвецки пьяных приятелей. Оставшись у незнакомых людей, девочка все время плакала и звала мать, а на плач лаяли хозяйские собаки. Наконец пьяной хозяйке дома это надоело, и она кухонным ножом убила ребенка.
— В ночь на 1 февраля в ОВД района “Проспект Вернадского” позвонили из 9-й городской больницы, так как к ним привезли десятимесячного мальчика с черепно-мозговой травмой, переломом теменной кости, ушибом мозга и обилием гематом и ссадин лица. В квартире на улице Удальцова задержали 18-летнюю мать изуродованного малыша. Оказалось, что накануне она приехала к матери с сыном, уже будучи сильно пьяной. Ребенок причинял слишком много хлопот, и она решила, что, если несколько раз бросить его на пол, он станет вести себя потише.
— Житель Кемеровского района приговорен к 15 годам лишения свободы за то, что в течение семи лет постоянно насиловал трех своих дочерей. Мать об этом знала, но была запугана садистом и никому ничего не рассказывала. Теперь, когда он оказался в тюрьме, женщина жалеет о том, что правда стала известна, теперь некому колоть дрова, а без них зимой пропадешь. Трех младших детей отправили в детский дом.
— В Хакасии задержан мужчина, который наказывал грудного ребенка, обжигая огнем печи.
— В конце марта в Челябинске пьяный отец поджег комнату своих дочерей. Оказывается, глава семьи, постоянно напиваясь, все время ссорился с женой и детьми. Когда, не выдержав очередной пьянки, жена ушла из дому, а дочери закрылись в своей комнате, он свалил в коридоре все, что нашлось поблизости, и поджег дверь, а сам ушел в другую комнату спать. Дети чудом остались живы.
— В Центральную больницу Нижнеколымского улуса Якутии доставлен пятилетний мальчик с закрытой черепно-мозговой травмой и сотрясением мозга. Его била по голове молотком пьяная мать.
— Вернувшаяся из заключения женщина стала менять на водку носильные вещи дочери. Девочка ушла из дома. Добравшись из Искитимского района до Новосибирска, девочка стала жить на вокзале, где ее и увидели сотрудники милиции. Ребенка направили в приют, а оттуда домой. Но мать не пустила ее на порог, так как ей показалось, что дочь сожительствует с отчимом. Марина много раз попадала в новосибирские приюты, откуда ее неизменно доставляли в село, где она прописана. Однажды ее привезли из приюта к матери во время очередной оргии. Девочка бросилась к бабушке — там тоже была попойка. Мало того, приехавшие к бабушке пьяные гости стали приставать к девочке. Вырвавшись из рук пьяной бабушки — для чего пришлось бросить пальто, — девочка без верхней одежды уехала в Новосибирск, в приют. В милиции ей посоветовали написать заявление в областную комиссию по делам несовершеннолетних о лишении матери родительских прав. После полугода скитаний по вокзалам девочка мечтает попасть в детский дом. Заявление ребенка пока изучают взрослые.
— В Красноярском крае, как выяснилось, каждая четвертая семья сталкивается с проблемой домашнего насилия, причем самым распространенным является насилие физическое. А с начала года 23 человека привлечены к уголовной ответственности за жестокое обращение с детьми.
— В Ростовском областном суде вынесен приговор Герману Жидкову. 33-летний мужчина полтора года насиловал родную дочь, и в тринадцать лет она родила мальчика. Выяснилось, что отец насиловал девочку во время ночных дежурств жены. Когда мальчик заболел, девочке сказали, что спасти его может переливание крови от родного отца, и она призналась матери, кто на самом деле является отцом ребенка. На следствии Герман Жидков заявил, что жена и дочь его оговорили, но генетическая экспертиза положила конец его измышлениям. Жидкова приговорили к десяти годам лишения свободы, но он обратился в Верховный суд с жалобой на жестокость приговора. Свою просьбу о снисхождении он объяснил тем, что на руках у него находится несовершеннолетняя дочь и малолетний сын.
Занавес!

А занавес не опускается. Потому что эксперименты на выживаемость детей набирают силу. Под давлением трудной жизни пробоину за пробоиной получает институт семьи. Социальное сиротство увеличивается не по дням, а по часам (по сравнению с 1996 годом прирост таких сирот составляет 57%), а государственные органы, на которые возложена обязанность защищать сиротские права, трудятся в поте лица, защищая права взрослых.
Безусловно, шокирующим является предложение изменить два пункта в Гражданском кодексе РФ, согласно которому взрослые смогут продавать жилье, не учитывая интересов детей. 28 июня в эфире “Эха Москвы” Сергей Круглик, начальник департамента строительсва и ЖКХ министерства промышленности и энергетики, так объяснил эту законодательную инициативу: права детей защищены, а кто защитит взрослых? Вот когда дети вырастут, они сами заработают деньги на жилье, а пока не заработали, жильем должен распоряжаться взрослый. Корреспондент осторожно спросил его: а как быть с недобросовестными взрослыми, которые, случается, пропивают все, что есть в доме, включая и сам дом? Чиновник не задумываясь ответил, что среди его знакомых таких нехороших людей нет. И вообще, сказал он, дети — один из самых труднопреодолимых барьеров на рынке жилья! Собственники, риэлторы и банки — вот “дети”, которых берет под свое крыло Дума. Если большинство депутатов проголосует за эти изменения, новыми детским домами не обойтись — возникнут архипелаги бездомных. На этом фоне особенно трогательно выглядит Екатерина Филипповна Лахова, председатель думского Комитета по делам женщин, семьи и молодежи. Она — профессиональный патриот, она бьется за то, чтобы наше государство получило права не покладая рук контролировать жизнь усыновленных за границу российских детей. Согласно Лаховой, мы, скрепя сердце, расстаемся с нашими любимыми детками, но отдаем-то мы их на сторону, а доверять иностранным усыновителям нельзя. Или получить возможность бдить за подозрительными иностранцами, которые берут на усыновление и тяжело больных детей, или... В искусно завуалированной форме Лахова фактически борется за прекращение иностранного усыновления.
Кроме того, готовится еще один сюрприз брошенным детям: вот-вот институт усыновления будет передан из бывшего Министерства образования в систему соцзащиты, где вообще нет инфраструктуры, способной заниматься усыновлением. Нет специалистов, но зато есть огромные деньги! Фактически идет борьба за “сиротский” бюджет. И победит, как всегда, сильнейший. Любитель денег и детей, на которых эти деньги выделяются...


* * *
Право ребенка жить в семье провозглашено конвенцией ООН о защите прав детей еще в 1989 году. Мы к ней присоединились. А российская семья, как говорится, под вопросом.
Стремительно увеличивается количество семей, “пропивающих” детей.
Нормальные семьи, готовые взять детей на усыновление, сами едва сводят концы с концами. Деньги, которые государство вбухивает в детские дома, можно было бы раздать усыновителям, чтобы помочь им воспитывать брошенных детей, — но за эти деньги готовы отдать жизнь избранные нами депутаты.
И за границу детей не хотят отдавать: в конце концов, это опять-таки вопрос денег.
А чтобы праздник удался на славу, у детей, живущих в родных семьях, хотят отобрать право на жилье.
Наконец-то мы можем сказать, что сделали для своих детей все, что было в наших силах. И, признаюсь, мне кажется, что Верховный суд пойдет навстречу Герману Жидкову, который изнасиловал свою дочь. Кто будет воспитывать дитя инцеста? Ребенку нужен отец, не так ли?
P.S. Как вы думаете, почему за последние десять лет детей в России стало на 14 миллионов меньше?

Московский Комсомолец
от 02.07.2004
Ольга БОГУСЛАВСКАЯ
http://www.mk.ru/numbers/1157/article34090.htm