За что выживают женскую коммуну.
В деревне Бужарово Истринского района существует уникальная ферма-приют для женщин — в основном беременных и матерей с малолетними детьми. Бездомные, без денег и документов, они попадают сюда со всех концов страны. Кого-то “поматросил и бросил” кавалер, кто-то стал жертвой квартирных аферистов, кого-то выгнали на улицу собственные дети. Обитатели приюта живут без электричества и тепла, питаются тем, что вырастят на своем огороде, спят по 5 человек в одной кровати. Но самое страшное — в приюте постоянно устраивает погромы местная молодежь...
Крутой поворот на Бужарово перед знаменитым Истринским храмом. 10 километров по бетонке сквозь бескрайние поля, где покосившиеся от ветхости и нищеты хибары и заброшенные частные хозяйства соседствуют с новорусскими коттеджами. На окраине деревушки, за единственной в селе автозаправкой, — еле заметная, размытая дождями проселочная дорога. Натужно фырча и буксуя в грязи, наша машина пробирается по разъезженной, засыпанной мусором колее и упирается в покосившийся забор.
За забором на холме одиноко, всем ветрам назло, обосновался трехэтажный кирпичный особняк, добротный, но явно недостроенный. Вокруг никого, только худая дворняжка бросается под ноги с истошным лаем. На шум из-за двери выглядывает пожилая женщина: “Из газеты? Идите за мной”.
Тяжелая железная дверь, пронзительно скрипнув, захлопывается за моей спиной. Темно и холодно, как в колодце; разбитые окна наглухо заколочены досками. Лишь откуда-то сверху сквозь дырку в потолке робко пробиваются солнечные лучи. Глаза, привыкнув к темноте, начинают различать окружающее пространство. Голые каменные стены, горы строительного мусора…
С трудом пробираясь через доски и кирпичи, вслед за своим проводником подхожу к крутой деревянной лестнице. “Осторожно, ноги не поломай!” — женщина с проворством, удивительным для ее возраста, лезет наверх, я с трудом карабкаюсь следом. На втором этаже кипит жизнь: именно здесь и обустроились обитатели приюта.
* * *
В 2002 году Александр Огородников, известный христианский диссидент, знаменитый тем, что еще в советское время открыл первую благотворительную столовую, на собственные средства приобрел в Бужарове солидный надел земли. С помощью иностранных волонтеров за несколько месяцев удалось выстроить трехэтажный кирпичный дом. Правда, потом власти района прогнали волонтеров, и дом остался недостроенным. Изначально приют задумывался для беременных женщин и матерей с младенцами, оставшихся без крыши над головой, мужской поддержки и средств к существованию. Но со временем в эту большую семью затесались и несколько мужчин — гастарбайтеров-неудачников из Таджикистана и Молдавии, которых столица отвергла, обобрав предварительно до нитки.
В жизни каждого человека за темной полосой обязательно следует светлая. Бужаровский приют — доказательство тому. Со временем его обитатели возвращались к нормальной жизни: кто-то восстанавливал документы и возвращался на родину, кто-то находил работу и переезжал на съемное жилье, несколько женщин вышли замуж за сельских жителей... Им важно было пережить самое тяжкое, самое безнадежное время. А на смену ушедшим приходили новые несчастные и обездоленные.
— Еще до начала строительства я сообщил в местную администрацию, что собираюсь устроить на своей земле приют, — говорит Огородников. — Никаких возражений не было. Но когда на участке вырос дом и сюда начали стекаться бездомные, власти опомнились и… отключили нас от электричества. Кому нужно такое “убыточное предприятие”, как наш приют? От нас норовят избавиться всеми возможными способами.
7500 рублей ежемесячно выделяет на нужды бездомных их бессменный благодетель Огородников — это все, что ему удается собрать с помощью благотворительных организаций. 7,5 тысячи на 38 человек. Иногда люди по нескольку дней сидят без еды, хлебают лишь пустой травяной суп. Особенно туго приходится зимой. Потому и пустили в коммуну шестерых мужчин — им иногда удается находить заработок: пасти коров или подрядиться на строительство коттеджей.
РОЗА
Жительница Грозного, еще в 1996 году она потеряла мужа и осталась одна в разрушенном войной городе с тремя маленькими детьми на руках. Беды сыпались на ее голову одна за другой: в 2002 году, во время очередного обстрела, ее 9-летнего сына серьезно ранило осколком. Требовалась срочная операция — тогда Роза впервые оказалась в Москве. Денег, с огромным трудом собранных по друзьям и знакомым, еле-еле хватало на лечение. Несколько недель женщина с остальными детьми жила на Казанском вокзале. Там ее и нашел Александр Огородников, который в ту пору держал в Москве приют для бездомных. Роза поселилась там, а вскоре у нее появился четвертый ребенок: одна из обитательниц приюта, уезжая на несколько дней, попросила ее присмотреть за своим 5-летним малышом, да так и не вернулась назад.
— Я не собиралась оставаться в Москве, — объясняет Роза. — Как только сыну сделали операцию, мы вернулись домой, в Грозный. Но несчастья словно преследовали нас. Боевики захватили старшего сына в плен. Чтобы отдать за него выкуп, пришлось продать квартиру и все имущество.
Поэтому Роза разыскала Огородникова. Приюта в Москве к тому времени уже не было, но появилась ферма в Бужарове.
36-летняя Роза вместе с сыновьями живет здесь уже несколько месяцев. Она — негласный лидер коммуны. Каждый день готовит на костре еду на 38 человек, закупает продукты, распоряжается деньгами и с топором в руках отгоняет от дома пьяных деревенских хулиганов. Именно она принимает в коммуну новых членов.
— Сейчас у нас 38 человек — русские, чеченцы, украинцы, молдаване, всего 9 национальностей, — говорит Роза. — Хоть и живем в жутких условиях, без электричества и отопления, часто голодаем, но при этом никогда между собой не ссоримся. Все люди здесь несчастные, но среди нас нет пьяниц, наркоманов, преступников. Мы очень тщательно выбираем людей, которых пускаем в свой дом.
Огромный, практически пустой зал на втором этаже — это вроде общей гостиной. Бельевая веревка с детской одеждой, старая газовая плита, несколько тазов и кастрюль на полу… Зато детям есть где порезвиться. Не обращая на меня совершенно никакого внимания, ватага малышей носится по залу из стороны в сторону — играют в салки. Вдоль стены зала, одна за одной, — двери в обшарпанные спальни жителей приюта. Размещаться приходится по 12—13 человек в комнате, спать вчетвером-впятером на одной кровати…
Несколько двухэтажных кроватей, буржуйка у окна, пакеты с вещами — вот и вся обстановка спальни. В комнате двое — молодая симпатичная девушка и старушка — оживленно беседуют, но, заметив меня, тут же обрывают разговор на полуслове. Обитатели фермы не любят вспоминать о прошлом: слишком тяжело, да и незачем. С трудом уговариваю женщин рассказать о себе.
Бабушка лет 70, не выговорив и двух предложений, захлебывается слезами. Мне удается понять, что она — коренная москвичка, квартиру которой обманом отобрали аферисты. Напоили чем-то, мозги запудрили, она бумаги и подписала. В результате оказалась на улице. Роза старушку на Казанском вокзале нашла и сюда привезла. Так же, как и ее собеседницу, 22-летнюю Наташу.
НАТАША
Она детдомовская, из Подмосковья. Мама умерла, когда девочке шесть лет было, отца и в глаза никто не видел.
— Когда мне 18 лет исполнилось, начальство детдома, чтобы квартиру не давать, записало мне в карту психиатрический диагноз, да и засунули в дом престарелых, — горько усмехается Наташа. — Кололи там каждый день какую-то дрянь, наверное, чтобы я на самом деле свихнулась. Вот я и убежала. Теперь, боюсь, поймают, обратно вернут. Тогда уж точно крышка: в изолятор запрут и лекарствами до беспамятства накачают.
Несколько месяцев, прячась от милиционеров, Наталья кочевала по московским вокзалам. Там девушка приглянулась возвращавшемуся из командировки столичному жителю. Банальная история: говорил красивые слова, признавался в любви до гроба и обещал жениться. Наташа летала как на крыльях: “жених” одел-обул ее, поселил у себя в настоящей московской трехкомнатной квартире… Счастье длилось до тех пор, пока не выяснилось, что любимая невеста ждет ребенка. Будущий отец, промямлив что-то о том, как счастлив, отправился с Наташей по магазинам и… потерялся. Она несколько дней приходила домой и звонила в дверь — ее не открывали. На телефонные звонки любимый тоже не отвечал. Беременная Наташа вернулась на Казанский вокзал.
— Вот тогда-то я Розу и встретила, — рассказывает она. — Теперь у меня наконец-то появился свой дом и настоящая семья. А ребенка как-нибудь воспитаю. Это не страшно — страшно вновь в дом для престарелых загреметь.
Таких, как Наташа, на ферме большинство — веривших сладким обещаниям своих кавалеров и оставшихся с животами на улице. Убогий бужаровский приют для них — настоящее спасение. Правда, сразу после родов, пока малыш не окрепнет, Огородников пристраивает своих подопечных в деревенские семьи, к одиноким старикам — слишком уж спартанские условия в приюте. А чуть подрастут — возвращаются в коммуну. Сейчас здесь 17 детей, самой старшей девочке 13, а младшему мальчику недавно исполнился год. Он, кстати, кореец: его родителей, приехавших в Москву на заработки, “кинули” соотечественники-партнеры, оставив без денег и документов…
Каждый день этой коммуны похож на предыдущий. С утра женщины вместе стирают, купают детей в нагретой на костре воде и убирают дом. Готовят во дворе в огромном чане нехитрую еду: макароны или картошку, а когда денег совсем нет — суп из лесной крапивы и щавеля. Ребятишки играют на улице в очередную игру. Взрослые целыми днями обрабатывают огромный огород — их единственное спасение от голода. На специально выделенных под натуральное хозяйство сотках земли удается выращивать практически все необходимое: картошку, морковь, капусту, свеклу и зелень. Спать обитатели фермы ложатся рано, как стемнеет, — без электричества все равно заняться нечем.
ДЖУЛЬЕТТА
69-летняя Джульетта — армянка. Та самая, что встретила меня по приезде. Вместе с двумя сыновьями бежала из Армении от войны за Нагорный Карабах. Несколько лет женщина снимала в столице квартиру, а потом отношения со взрослыми сыновьями разладились. Мужчины бросили мать и уехали на заработки в Питер, с тех пор от них ни слуху ни духу. А Джульетта в целях экономии переселилась в Подмосковье, сняла у хозяев комнатушку в деревенском доме. Однажды женщина, как обычно, пошла прогуляться перед сном, а когда вернулась — увидела на месте дома огромный костер. Хозяева заживо сгорели в жилище. Джульетта спаслась по счастливой случайности, но лишилась всего, в том числе денег и документов.
Джульетта зовет меня на улицу: время готовить обед — а это обязанность ее и Розы. Борясь с порывами ветра, Роза ловко разводит костер. Сегодня счастливый день для коммуны — Огородников деньги привез: до этого два дня люди сидели на крапивной диете. В приюте негласное правило: сначала досыта кормят детей, а потом взрослые доедают то, что осталось.
— Мы не жалуемся, что-нибудь всегда приготовить можно, чтобы хоть как-то желудок набить, — вздыхает Джульетта. — Есть беда похуже, чем голод и холод, — местные жители. Совсем житья от них нет. Сколько раз они у нас еду поворовали — не счесть. Дом громили, девок наших грозятся изнасиловать. Пять девчонок уже переселились из приюта обратно на московские вокзалы — от страха перед деревенскими отморозками. Чем мы им мешаем, я понять не могу. Ферма стоит вдалеке от поселка, детишки наши за забор не выходят…
Молодежь из соседних сел с первого дня существования фермы всячески изводит ее обитателей. Самое невинное развлечение окрестных хулиганов — воровство картошки, битье окон и грубые колкости в адрес женщин. Но все это цветочки. Несколько месяцев назад дошло и вовсе до кровопролития: ночью зверски убили фермерского сторожа. Преступников, естественно, не нашли, хотя жители приюта подозревают, кто они. А неделю назад несколько пьяных мужиков из Бужарова вломились на ферму и попытались изнасиловать нескольких девушек. Лишь когда Роза бросилась на них с топором, подонки ретировались, угрожая вскорости вернуться и окончательно расправиться с обитателями приюта.
— Редкая ночь, особенно в выходные и праздники, обходится без их вторжений, — вздыхает Джульетта. — Люди все разные, есть добрые, а есть злые. Я в книге читала, что русские люди всегда помогали обездоленным и несчастным. Только вот бужаровская молодежь, наверно, этих книг в глаза не видела…
И в самом деле, на Руси во все времена старались накормить и обогреть бездомного. Теперь все не так. Нищета и страдания мозолят глаза. Упавшего стараются добить, а обездоленных гонят куда подальше. Волчья мораль, похоже, становится новой моралью нашего времени…
Московский Комсомолец
от 07.06.2006
Светлана ЦИКУЛИНА, Истринский р-
http://www.mk.ru/numbers/2216/article76900.htm